Алла, 53 - 4 июля 2009 14:53

Старею... Не девочка уж. Под глазами морщины.
Стал голос спокойней, и тверже — командные нотки.
Ты знаешь, смешно- но мне нравиться стали мужчины
и узкие платья, и черные, в сетку, колготки.

Стал голос спокойней…
Нет, он все конечно, такой же —
красивый, грудной, сексуальный, волнующий, певчий, —
но, видишь ли, нотки командные все-таки тверже,
и значит, чему-то во мне не становится легче.

Старею, ты знаешь… Нет, как это все-таки странно —
Так странно! — За сорок вдруг взяло и перевалило!
Да, да, понимаю, еще хороша и желанна…
Нет, нет, я не спорю, за сорок — еще не могила,

Но все же, но все же… Но в том-то вся правда и ужас,
но в том-то и суть, что я меньшему стала – не рада.
Сойти и за тридцать, подкрасившись и поднатужась, —
оно-то, конечно… И, в общем, при случае надо…
Старею... Не веришь? Взгляни. Это даже не глупость —
не скрыть, не пресечь, не списать на пустяк и ошибку.
И дело не в этом, что тело теряет упругость,
и вовсе не в том, что лицо потеряло улыбку,

А просто… ну, как бы ясней?.. Все, как есть, принимаю,
И знаешь, плевать - и не больно, не страшно, не стыдно.
Старею... (Старею!..) Все вижу и все понимаю.
Обидно? Да вряд ли.
(Вот видишь, — уже не обидно.)

Вот видишь. Вот видишь… А ты говоришь – быть поэтом!
Быть равной средь первых! - какая поэзия, к черту?!
Поэзия — это невинность... Не стоит об этом.
Поэзия — это наивность... Не будем о мертвом.

(Наталья Воронцова-Юрьева)

• 
• 
•