Сережа, 48 - 12 марта 2007 23:19

Не знаю, как у студентов, а у курсантов на первом курсе военно-морского училища было есть и, наверное, будет три желания: выспаться, поесть и дальше в зависимости от полученного ранее образования и комплексов. И именно в такой последовательности.
Как-то зимним утром, командир, построив наше подразделение объявил: “Кто желает вместо занятий пойти в Мариинский театр на оперу “Аида”? Надо шесть человек. Желающие поднять руки.”
После этих слов, наше курсантское сообщество разделилось на три части:
Первые – опытные, которые знали, чем слаще посул, тем тяжелее работа. Руки не подняли.
Вторые – неграмотные пессимисты, они не знали, что такое опера, а от всего незнакомого ждали неприятностей. Руки не подняли.
Третья, в которую входил и Ваш покорный слуга, - либо люди, комплексы и образование которых требовало прикосновения к прекрасному, либо неграмотные оптимисты, которые верили, что каждое новое слово несёт им счастье, недостаток которого столь явственно ощущается первые годы службы.
Мы руки подняли. Таких набралось 34.
Из нас выбрали тех, кто был незамечен в злоупотреблении алкогольных напитков, и тех, чьё появление в городе, по мнению командира не приведёт к массовым беспорядкам и демографическому взрыву. Из тридцати четырёх человек, такой строгий отбор прошли лишь пятеро, три из которых по недосмотру.
Начальство это не смутило. По их мнению, люди искусства, а именно от них исходил заказ на нас, всегда недооценивали моряков. Так что справятся и пять вместо шести.
Явиться в театр было необходимо в пять вечера, чтобы ожидание прекрасного не было столь томительным, мы под чутким руководством старшины убрали плац (бетонированная площадка 200 на 25 метров, где военные люди играют в ТАМ-ТАМ ногами), натёрли палубу в ротном помещении, и столь скромным составом переделали много нужных и полезных Родине дел.
И вот настал долгожданный час. Мы перед величественным зданием Мариинки.
Неожиданно издерганный, бледный человек кинулся на нас, и обвиняя во всех страшных грехах, призывая в свидетели то всевышнего, то своих родителей объявил нам, что нас уже тридцать минут, как ждут за кулисами. Меня приятно поразило, то внимание, с которым люди искусства относятся к эстетическому воспитанию будущих морских офицеров. Это надо же нас поведут за кулисы, святая святых.
За кулисы попалим не сразу, сначала нас привели в гримёрку и сказали, чтобы мы раздевались. Это было ещё до 11 сентября, так что эти меры безопасности показались нам излишними.
В ходе непродолжительной, но бурной дискуссии выяснилось, что в течении месяца на репетиции ходили СПЕЦИАЛЬНО выделенные курсанты, которые должны были за это время освоить свою роль. Прося отправить людей в театр, администратор забыл уточнить, что это должны быть те самые люди, которые ходили месяц на репетиции.
Делать нечего, нам стали объяснять нашу роль благо она небольшая – надо взять носилки, с крупным оперным певцом, и гордым, но быстрым шагом вынести их на середину сцены, затем аккуратно опустить. Актёр, это сосуд благозвучия, слезает с носилок, и мы удаляемся за занавес.
Если правда, что актёр делает роль – в нас погибли великие артисты. Мы подхватили носилки с певцом, легкая асимметрия (справа трое слева двое), немалый вес “сосуда благозвучная”, а также усталость от дневных трудов делали движения процессии несколько рваными и неуверенными. Выйдя на сцену, мы вообще потеряли ориентацию, так как те, кто держал носилки спереди, был ослеплен ярким светом рампы. Восстановив, как нам показалось, ориентацию в пространстве мы доиграли свою роль. С удивлением мы услышали за кулисами площадную брань в свой адрес вызванную : а) Тем, что мы поставили носилки так, что певец оказался спиной к зрителям. И ему пришлось начинать свою арию, обращаясь к работникам сцены стоящим за кулисами, а они этого я понял, не выносят. б) Мы забили носилки на сцене.
Администратор позвонил в институт и сказал всё, что о Военно-Морском Флоте и его представителях. Нас наказали, а когда наследующий спектакль опять попросили людей, то туда опять отправили НОВЫХ курсантов.

• 
• 
•